С утверждением эскизного проекта театра (ДКиН) начались поиски его местоположения в центральной части города. В ходе возникшей в связи с этим дискуссии планировочная комиссия горсовета поручила архитекторам И. Т. Воронову и Я. Я. Гриневу, а также инженеру Кюблеру срочно подготовить программу архитектурного конкурса по планировке центральных площадей города. Необходимость в срочном конкурсе была вызвана тем, что уже осенью 1930 года собирались закладывать фундаменты здания. Сначала место для ДКиН было отведено в квартале между Семипалатинской (ныне улица Орджоникидзе) и Бийской (ныне улица Депутатская) улицами (по оси улицы Кузнецкой) с выходом главного фасада на улицу Серебренниковскую. По другому варианту предлагалось перекрыть улицу Серебренниковскую, но соорудить сквозной проезд и проходы под зданием ДКиН. В этом случав М. И. Курилко предлагал, чтобы здание было «не лепешкой, лежащей вплотную на земле, а шарообразным, покоящимся на нескольких массивных столбах». Был еще один вариант расположения театра, по которому главный фасад выходил на Красный проспект, а задний фасад — на Серебренниковскую улицу.

Было подсчитано, что снос 29 усадеб в двух кварталах, отведенных под строительство ДКиН, будет стоить около 100 тысяч рублей. Кроме того, срез грунта на Базарной (бывшей Ярмарочной) площади обойдется еще в 50 тысяч рублей (по расчету инженера И. В. Киренского) Кроме того, И. В. Киренский опасался слабости грунтов на площадке строительства. Для их проверки под будущее основание театра на территории строительства заложили скважины на глубину 10—12 м.

Окончательное же местоположение здания ДКиН было утверждено комиссией «комсода» 28 августа 1930 года. Для этого улица Сереоренниковская перекрывалась, а лавный фасад здания был обращен в сторону Красного Гпоспекта. Перед ним планировалось организовать аван-плошадку, распределяющую потоки зрителей (свыше 3 тысяч человек), выходящих одновременно из театра и других помещений Дома культуры и науки. Под зданием ДКиН по улице Серебренниковской решено было проезд не делать. На обе стороны перегороженной им улицы Серебренниковской были запроектированы боковые входы-выходы в здание, с железобетонными козырьками на столбах подобные тому, что были запроектированы у главного входа со стороны площади и Красного проспекта.

22 мая 1931 года состоялась торжественная закладка «первого цеха» Дома культуры и науки на Красной площади (бывшей Базарной). Были приглашены «профсоюзы Новосибирска (по коллективам)», которые пришли на площадь «в организованном порядке, со знаменами и оркестрами». На митинге выступил председатель «комсода» И. Г. Зайцев.

Газета «Советская Сибирь» о закладке ДКиН писала, что «одной из важнейших задач является сейчас капитальное строительство культурных учреждений, создание материальной основы для дальнейшего развития и роста культуры среди трудящихся Западной Сибири. Закладываемый первый цех ДКиН — государственный театр массового революционного действия — будет служить одним из сильнейших орудий культурного и политического воспитания масс, будет своей работой мобилизовывать их вокруг основных задач социалистического строительства». Далее газета сообщала, что здание первой очереди — театр — должно быть построено к 1932 году, и это зависит «несомненно от того, насколько внимание пролетарской общественности Новосибирска и всего Запсибкрая будет привлечено к оказанию всесторонней помощи строительству первого цеха Дома науки и культуры».

«В соответствии с этими задачами,— отмечалось в статье,— здание театра по своему стилю и архитектуре будет отражать основные идеи широкого роста новых массовых форм пролетарской культуры в Западно-Сибирском крае». Газета вновь напомнила, что Дом культуры и науки будет «представлять собой комбинат культурных учреждений: театр, отдельный концертный зал (он же аудитория для лекций),  сибирский краевой научный музей, библиотека, научно-исследовательский институт, картинная галерея». Газета сообщила и о том, что по решению горсовета инженер С. Полыгалин назначен начальником строительства нового театра, а Н. Кардиналов — начальником снабжения постройки ДКиН.

Более  удачную кандидатуру для  начальника стройки, чем инженер Сергей Александрович Полыгалин, кажется и нельзя было найти в Новосибирске. В свои неполные 32 года молодой, энергичный инженер уже имел опыт возведения крупных железобетонных сооружений, относительно новых для Сибири, имел глубокие теоретические знания, которые дал ему Томский технологический институт, инженерно-строительный факультет которого С. А, Полыгалин окончил в 1924 году. С 1925 года он работал техником-изыскателем по составлению проекта городского водопровода для Новосибирска, прорабом на строительстве кирпичного завода, начальником  строительного участка горстроя, а затем на строительстве здания Центральной гостиницы (Доходного дома ОМХа) и здания 1-й поликлиники.

1931   год — год   закладки  театра,   предпоследний год первой пятилетки. В этот год Новосибирск уже был совершенно иным, чем в  1925 году, когда возникла идея строительства Большого театра Сибири. Газета «Советская Сибирь» сообщала, что «на 28 тысяч человек выросло за год население Новосибирска и насчитывает сейчас 174500 человек». Постановлением ВЦИК от 20 октября 1930 года территория города значительно расширяется. В нее включаются старинные сельские селения, существовавшие ещё до его возникновения: Большое и Малое Кривощеково, Перово, Вертково, Бугры, Усть-Иня, Ерестная. В то время в них проживало  12,7 тысячи жителей. Город располагался на великом Трансазиатском пути (железнодорожной магистрали), на берегах р. Оби, являющейся частью Северного морского пути из Сибири в европейскую часть страны. В Новосибирске (как к конечному  пункту) к великому Трансазиатскому пути примыкал Турксиб (Туркестано-Сибирская  железнодорожная  магистраль), строительство которого закончено в мае 1930 года. Через Новосибирск проходил Трансазиатский воздушный путь, головной   участок которого (Москва — Новосибирск- Иркутск) уже эксплуатировался. С весны 1930 года началась постройка железнодорожной линии Новосибирск—Кузбасс, дающей кратчайший выход кузнецкому углю на Урал. В планах строительства намечалось создание сверх-магистрали Москва — Новосибирск, с ее предполагаемым большим влиянием на экономическое развитие всей Сибири. Ее планировалось электрифицировать к концу предстоящего десятилетия.

На левобережье города в это время уже строился огромный завод сложных сельскохозяйственных машин — Сибкомбайнсельмашстрой, проектировались хлопчатобумажный комбинат, автосборочный завод, судоверфь и др. На правом берегу, в районе разъезда Алтайской железной дороги (в Закаменском — Октябрьском районе), планировалось построить громадный завод горного оборудования, крупный кожевенный комбинат и др. Проектировалась мощная энергетическая база в виде районной электроцентрали на 320 тысяч кВт.

Расширяется сеть общего и профессионального образования. В 1929—1930 годах в Новосибирске было 22,1 тысячи учащихся в общеобразовательных школах и пяти техникумах (машиностроительном, химическом, педагогическом, кооперативно-экономическом и сельскохозяйственном). Осенью 1929 года в городе было открыто первое высшее учебное заведение — Сибирский институт народного хозяйства, состоящий из 4 факультетов. При нем открывается вечерний рабочий университет и рабфак. Осенью 1930 года был открыт Сибирский коммунистический университет (КомВУЗ). Создавались и научно-исследовательские институты.

Недостаток количества учреждений по массовой культурно-просветительной работе надеялись восполнить строительством двух новых очагов культуры со «значительным объемом работы»: Дома культуры и науки и Парка культуры и отдыха. Под последний отводилась лесистая местность между Первой и Второй Ельцовками от берега р. Оби до Мочищенской дороги с территорией в 4000 га. В 1930 году горсовет заключил договор с МОВАНО (Московское отделение Всесоюзного архитектурного научного общества) на составление проекта парка, работы начались в 1931 году.

Атмосферу жизни быстрорастущего города, хотя и несколько саркастически, но достаточно образно и правдоподобно попытался описать И. Эренбург:

«...Это был город как тысячи других. Потом настала революция. Город брали белые и красные. Потом революция победила. Город переменил имя: он стал Новосибирском. Он переменил не только имя: он начал другую жизнь.

Отовсюду пришли в Новосибирск новые люди. Жилья для них не было. Они строили лачуги и копали землянки. Их поселки назывались «нахаловками». Новые люди и впрямь были нахальны: они хотели во что бы то ни стало жить. Новосибирск стал областным центром...

...Старые дома сносили. Улиц больше не было, и вес! город превратился в стройку. Он был припудрен известкой. Он пах олифой, нефтью и смолой. Автомобили прыгали по ухабам, вязли в грязи и, тяжело дыша, вырывались на окраины. На окраинах было ветрено и пыльно На окраинах люди рыли землю, и редактор «Советской Сибири» острил: «В Америке небоскребы, а у нас землескребы».

...Гордостью города была новая гостиница. Ее звали «Динамо». В номерах расставили громкоговорители и самый лучший из номеров назвали «наркомовским». В гостиницу как-то приехал настоящий нарком из Москвы. Он смущенно оглядел комнату — в ней не было ни зеркала, ни полотенца. Жизнь в Сибчикаго начиналась с большого: с громкоговорителей... При гостинице имелся большой зал. Там собирались съезды и совещания. Делегаты из глухих сел Алтая слушали доклады об апатитах и о лицемерии Лиги наций... Город распределял, наставлял правил. Не переводя дыхания, днем и ночью город повторял: «слушали — постановили». Даже сны его были протоколами. В городе было не менее тысячи машинисток. В городе был обком и облисполком. Город все рос и рос...» (Эренбург И. День второй//Собр. соч.: В 9 т.—Т. 3. 1964.—С. 177.).

Вот в такой «сплошной лихорадке буден» начиналось строительство крупнейшего сооружения города. 16 мая 1931 года начались земляные работы, а через несколько дней началась каменная кладка фундаментов под колонны каркаса вестибюльной части здания. На 1 июля 1931 года имелись только чертежи фундаментов и железо бетонных конструкций каркаса вестибюльной части и план общей разбивки здания (без внутренней части, зри тельного зала и сцены), чертежи фундаментов боковые корпусов («артистических уборных»). Над остальным чертежами работали в московском институте Гипрострой. Стройплощадка размером в 10 га была тесной, так как еще не был завершен снос всех домов, амбаров, магазинов. Лесопильную раму вынесли за пределы площадки, через дорогу, в квартал между улицами Бийской и Щетинкиной.

При разметке здания на площадке возникли трудности точным определением местоположения фундаментов для колонн зала и кулуаров (внешнего круга колонн). С. А. Полыгалин настоял на применении «воробы». Это был древнейший способ разбивки на площадке круглых в плане сооружений или приспособлений для возведения куполов, который применялся в древнеиранском зодчестве несколько тысячелетий тому назад. Уже в июне этим способом была осуществлена разбивка фундамента под колонны зрительного зала и кулуаров.

С самого начала строительства возникли трудности с рабочей силой и материалами. Первыми к работе приступили землекопы бригады Макарова. Они расчистили площадку, а затем начали рыть котлованы под вестибюльную часть здания. Затем в работу подключились каменщики бригад Болванина и Сергеева. Ученики-плотники «Стройуча» работали в две смены по 14 человек.

В первых числах июля начали рытье котлованов левого крыла, «артистических уборных», затем — правого крыла здания. Грунты на глубине 1—1,5 м оказались мерзлыми и сильно загрязненными мусором. Позднее приступили к установке фундаментных башмаков под колонны вестибюля и к кладке ленточных фундаментов крыльев здания. 10 июля заработала бетономешалка, готовящая цементный раствор. Стройка набирала темп. Уже выявилась необходимость проведения субботников по разгрузке вагонов и барж с железом и лесом. С Новосибирским институтом сооружений была достигнута договоренность об обучении лаборанта по подбору бетонов для стройки, введено приготовление ужина на стройке, увеличена на 100 граммов порция хлеба к ужину. Начавшиеся полевые работы лихорадили стройку, так как рабочих, вчерашних крестьян, тянуло в деревню. Поэтому большинство из них устраивалось на работу на 4—5 дней, чтобы заработать деньги на дорогу. Кроме того, при нехватке рабочей силы часть ее приходилось посылать за город на заготовку сена для лошадей — основного гуже-транспорта на стройке, на дровозаготовки для стройки и отопления домов строителей. 14 июля началась установка опалубки для колонн вестибюля, при этом рабочие уже заняты по 10 часов в день. На следующий день готовится устройство опалубки для балок железобетонного каркаса вестибюля, через несколько дней приступили к рытью котлована для фундаментов конструкций зрительного зала и его наружного кольца — опор под куполом.

В начале августа приступили к кладке фундаментов колонн наружного кольца зрительного зала, затем к кладке фундаментов кольца опор под куполом. В середине августа закончили укладку арматуры колонн и балок первого этажа вестибюля, и сразу же начали бетонирование башмаков колонн вестибюля, а потом укладку арматуры плит. В конце августа было закончено бетонирование колонн первого этажа вестибюля. Позднее установили мачту крана — укосины для подъема бетона и других строительных материалов на последующие этажи сооружения. Такой темп работы позволил уже в сентябре закончить возведение каркаса вестибюля и устройство фундаментов опор зрительного зала и ленточных фундаментов крыльев здания.

В августе главным инженером на строительстве ДКиН назначили И. В. Киренского, ранее работавшего инженером горкомхоза. Он был также членом «комсода».

По окончании строительного сезона для наиболее полного ознакомления с проектной документацией, конструкциями театра, с его механизацией, с кинопроекционной аппаратурой и т. п., «комсод» командировал в Москву руководителей строительства И. В. Киренского, С. А. Полыгалина и Н. Кардиналова. Они выехали в Москву 14 декабря 1931 года.

В Москве они познакомились с разработкой проекта, поразились сложностью, громоздкостью и необычностью конструкций, в которых объем бетонных работ по сравнению с эскизным проектом увеличился почти в четыре раза. Это в свою очередь требовало немедленного изменения заявки на металлическую арматуру и цемент. Затем в Гипрострое состоялось совещание о типе опалубки для купола. На нем С. А. Полыгалин высказался «за тип, оставляющий свободное место для амортизатора». Окончательно остановились на двух вариантах опалубки: на башням и на фермах. В дальнейшем предстояло сравнить их стоимость.

В Институте сооружений состоялась встреча с профессором Людвигом, который сделал расчеты по акустике в театре. На встрече с инженером Н. Л. Минервиным представители «комсода» ознакомились с ходом работы по конструированию проекционного аппарата и с проблемами по сборке его модели.

27 декабря 1931 года в Москве состоялось заседание «комсода» с участием И. Г. Зайцева, Е. С. Алфеева, А. З. Гринберга, Т. Я. Бардта, М. И. Курилко, Н. Л. Минёрвина, С. А. Полыгалина, И. В. Киренского, Н. Кардиналова, представителей Гипростроя, Института сооружений. Обсуждались проделанная работа по проектированию театра, сметана его строительство, календарный план подготовки рабочих чертежей. Профессор Людвиг доложил о своей работе по акустике, о новых звукопоглощающих материалах и пообещал, что в январе 1932 года «проект» акустики будет сделан. Затем у Т. Я. Бардта все осмотрели модель театра.

Для ознакомления с опытом строительства больших театральных зданий С. А. Полыгалин и Н. Кардиналов в январе 1932 года выехали в Ростов-на-Дону, где уже шло строительство нового большого театра. На это театральное здание в 1930 году был объявлен первый в стране конкурс.

Но театр строился не по премированному на конкурсе проекту архитекторов Г. и М. Бархиных, а по заказному проекту архитекторов В. А. Щуко и В. Г. Гельфрейеха, созданному позднее. Здание представляло собой тип оперно-драматического театра, размещенного в будущем центре Ростова-на-Дону, на площади Революции, с парком у театра и площадью перед ним, нисходящей террасами к р. Дон. Здание строилось со зрительным залом, с большой по размерам сценой, со сложным техническим оснащением. Оно состояло также из концертного зала на 800 мест, студии, репетиционного зала, музея, гимнастического зала, клуба, библиотеки, выставочного зала, детских помещений и многих других. Объем ростовского театра был определен в 116310 м3. Диаметр залай поперечнике (на уровне балкона) достигал 40,5 м, максимальная удаленность зрительских мест от сцены не превышала, 37 м. Портал сцены имел ширину 19 м и высоту 12 м, а сцена была оборудована большим вращающимся кругом с кольцом. Зал облицовывался искусственным мрамором и полированным деревом.

С. А. Полыгалин и Н. Кардиналов посетили стройку. Их беспокоила проблема акустики: как наполнить звуком 80 тысяч м3 воздуха под куполом новосибирского театра? Авторы проекта ростовского театра, опасаясь «провала» звука, снизили кубатуру воздушного объема зрительного зала до 15 тысяч м3, отказались от амфитеатра и запроектировали свешивающиеся балконы. Другая проблема, которая волновала новосибирцев: как быть с видимостью театрального действия в театре, когда наибольшее удаление зрителя от сцены доходит до 55 м? В ростовском театре для этого удаленность зрителя от сцены уменьшили до 37 м, а возможное использование биноклей полностью отвергли. Во избежание «мертвых» зон при опускании противопожарного занавеса в Ростове он был устроен по циркульной кривой, как и сама портальная рама. Занавес опускался впереди просцениума.

С. Полыгалину и Н. Кардиналову понравилось применение для облицовки стен дорогого мрамора и камня, что они восприняли как заботу о долговечности и красоте архитектуры. Они отметили, что у здания театра были кирпичные, упрощенные конструкции и сооружение его успешно продвигалось при несложной механизации, но хорошо налаженном хозяйстве стройки.

С. А. Полыгалин познакомил начальника стройки Стамблера и архитектора Эберга с проектом новосибирского театра, который понравился ростовчанам. В ходе встречи были подняты проблемы акустики, видимости, устройства противопожарного занавеса, отделения сцены от карманов и арьерсцены несгораемыми перегородками — занавесями при установке декораций сцены для защиты от шума зрительного зала. Рассматривая проект, Стамблер и Эберг указали на необходимость более близкого расположения регулировочной света из-за экономии проводов и большей приближенности в пожарной ситуации (в ростовском театре она находилась сразу за оркестровой ямой). Были выработаны планы совместных действий по размещению заказов на электроаппаратуру, противопожарную технику и др. Изучая подробно чертежи ростовского театра, гости из Новосибирска не раз удивлялись его «некоторой искусственности планового и архитектурного решения» и большому количеству лестниц, что признавал и архитектор Эберг.

Через несколько дней С. А. Полыгалин и Н. Кардиналов возвратились в Москву. В Гипрострое обещанные чертежи на опалубку и арматуру перекрытий первого этажа кулуаров еще не были готовы. Н. Л. Минервин не успел собрать модель своего оптического аппарата, он не нашел также и помещений (с купольной конструкцией) для опытов и демонстрации его работы. В середине января, получив первые рабочие чертежи здания, начали их сверку. В ВЭОгипропроме заказали проект на освещение театра и оборудование сцены, который должны были сделать в Ленинграде. В Союзстроймашине заказали многие строительные механизмы.

Для участия в  работе экспертизы по конструкциям здания театра были приглашены профессор А. Лолейт, профессор Гвоздев, Кашпиров, Н. И. Молотилов, С. А. Полыгалин, И. В. Киренский, профессор П. Л. Пастернак заведующий проектбюро Гипростроя и все групповоды. Доклад о железобетонных конструкциях театра сделал П. Л. Пастернак. Экспертиза одобрила весь проект. Вся группа авторов проекта новосибирского театра присутствовала также на обсуждении театра Мейерхольда в Москве. Докладывали В. Мейерхольд, архитекторы С. Вахтангов и М. Бархин. Функциональную и композиционную основу театра составлял овальный зал, соединяющий в единое целое зрительный зал на 1600 мест с максимальным удалением последнего ряда мест зрителей от сцены не далее 18 м и «сцену» — игровую площадку, вынесенную в зал на 22 м, без рампы и колосниковой части, оснащенную двумя кругами диаметром 10 и 16 м (по продольной оси зала), способную опускаться в трюм и заменяться сплошным настилом или водой. Максимальная глубина сцены достигала 34 м, при ширине зала 18 м и высоте в 15 м. Жесткий фоновый задник сцены мог служить и экраном для кинопроекций. Оркестр размещался над киноэкраном (на уровне третьего этажа). Проект этого театра очень заинтересовал С. А. Полыгалина.

В марте С. А. Полыгалин уехал в Новосибирск, увозя с собой большое число рабочих чертежей по театру. Однако еще несколько раз ему пришлось выезжать в столицу для решения многих проблем строительства: возведения купола, конструкций по облегчению стен, рабочих чертежей, противопожарного занавеса, поворотного круга (был выбран тип с центральной шаровой опорой) и т. п.

21 — 23 декабря 1932 года в Новосибирске при заместителе председателя крайисполкома И. Г. Зайцеве проходило совещание инженеров-строителей по вопросу о ходе строительства ДКиН. На совещании М. И. Курилко еще раз доложил о проекте театра, о принципах его технологической схемы, о постановочных возможностях в нем. Он отметил, что механизация театра «необыкновенно проста... в нем нет никаких фантастических механизмов».

На вопросы технического характера по оснащению театра ответил Т.Я. Бардт. Он подчеркнул, что  сцена «не будет занята для постройки декораций», они будут строиться в другом месте, что очень удобно для театра; что для репетиций труппы будет использована сцена во время театрализованных действий, спортивных или общественных представлений, киносеансов, идущих перед занавесом сцены; что механизация театра уже разработана до мельчайших подробностей и для ее реализации не потребуется ничего импортного; что разгрузка театра проста и скоротечна, так как «на каждые 100 зрителей имеется шлюз, из которого  они попадают непосредственно на лестницу и по ней опускаются в вестибюль», для разгрузки амфитеатра требуется около 3 минут, а партера около 5 минут. Т. Я. Бардт пояснил, что «вытяжной вентиляции... в зрительном зале совершенно нет, и это для того, чтобы не привлекать огонь в случае пожара в зрительном зале, а наоборот — давать течение воздуха только на сцену...». При этом «осушается купол зала на случай конденсации воды, и сырость поглощается, воздух уходит на сцену, а если занавес закрыт, то — в карманы сцены, где сделаны такие же вытяжки. На случай пожара эти вытяжки могут быть открыты. Они имеют достаточную тягу для того, чтобы вытянуть воздух из зрительного  зала. Такие же вытяжки имеются и в сценическом коридоре, при этом они притягивают весь воздух туда, и поэтому возникающий пожар вне зрительного зала не может быть ощущаем в зрительном зале и производить панику».

Участники совещания приняли решение, в котором говорилось о необходимости ускорения проведения опытов по акустике в Томске на модели купола зрительного зала театра, о привлечении к «постоянной консультации по организации цеха по выработке акустического и теплоизоляционного материала из водорослей» изобретателей этого материала Вележова, Мовшовича и Абрамовича, об организации в Москве экспертизы эскизных проектов на отопление и вентиляцию театра, разработанных Ленинградсантехстроем. Этому же институту было предложено разработать проект временной котельной для театра (вне здания), так как новосибирская теплоцентраль «не обеспечит театр отоплением к пусковому периоду».

У специалистов исключительно большие размеры стройки из-за слабых оснований под фундаменты сооружения вызывали некоторую тревогу. Поэтому требовались консультации крупнейшего в стране специалиста по грунтам профессора Московского иженерно-строительного института В. К. Дмоховского, который и был приглашен Б Новосибирск. Наряду с ним был вызван из Томского технологического института профессор А. Д. Крячков — опытный  строитель  многих  крупных  зданий  в  Томске, Кузнецке и в Новосибирске.

Так как купол диаметром в 60 м и весом в 800 тонн одной седьмой своего контура опирался на портальную арку, то ее опоры должны были быть сконструированы с особой тщательностью. На отметке подошвы фундаментов оказались преимущественно супеси с мелкозернистым песком, из-за чего такие супеси назывались «пылеватыми». Плотность их была различна, поэтому они разрабатывались железными лопатками без особых усилий и в предварительном взрыхлении не нуждались. В них встречались прослойки неравномерной толщины, иногда превращающиеся в линзы из суглинок довольно плотного строения и сильно пылеватые. В структуре грунта даже на больших глубинах наблюдались ходы червей и некоторая ноздреватость. Образцы суглинков и супесков, взятые из котлованов и опущенные в воду, дали довольно бурную реакцию, распадаясь с достаточным выделением воздушных пузырьков из пор. Это свидетельствовало о том, что грунт в основании фундаментов надлежит самым тщательным образом охранять от увлажнения. Для укрепления оснований были проведены работы по их глубинному уплотнению путем забивки бетонных конических свай.

В течение строительного сезона 1932 года сооружение ДКиН претерпевало большие трудности, так как все еще не хватало множества рабочих чертежей по фундаментам левого крыла, по сценической коробке, куполу и даже по вестибюльной части здания и т. д. Вновь недоставало плотников, арматурщиков и др. Стройка плохо снабжалась пиломатериалами. Причиной низкой производительности труда на стройке было также плохое питание рабочих, плохой учет выработки норм, текучесть кадров, отсутствие хлебных карточек на иждивенцев и т. д. и т. п. На стройке ввели обучение рабочей силы. За 1932 год было подготовлено 132 плотника и 115 арматурщиков. Однако на стройке их всего осталось 12 человек, так как часть рабочих мобилизовал Сибтруд, а другая часть ушла со стройки. Текучесть кадров в первые годы была бичом строительства.

Не сразу удалось избежать сезонности строительных работ, хотя и делались попытки наладить зимние работы. Проект на них составил томский профессор Н. И. Молотилов. В нем, в частности, намечалось бетонирование колонн сценической коробки в переносных тепляках, которые монтировались из деревянных щитов. Температура внутри них равнялась 15°. Проект этот дважды отклонялся из-за различных недоработок, что затягивало введение зимних работ.

Профессор Н. И. Молотилов проинспектировал также качество выполненных на стройке ДКиН железобетонных работ, которые велись техником М. А. Кузьминым. Он признал их высокий уровень, а М. А. Кузьмина назвал лучшим прорабом по железобетонным работам в Сибири.

В конце 1932 года сменилось руководство на стройке ДКиН. Во главе вновь встал С. А. Полыгалин.

По проекту здание театра венчал купол диаметром в 60 м при толщине рабочей конструкции в 8 см и площади в 3600 м2. Его оригинальная конструкция была разработана профессором П. Л. Пастернаком, в расчетах ее участвовал инженер Б. Ф. Матери. Несколько слов о П. Л. Пастернаке. Он происходил из семьи, эмигрировавшей в 1891 году в Швейцарию. В Цюрихе он окончил Высшее техническое училище и затем работал в одной из контор, строившей мосты. С началом первой империалистической войны уезжает в Петербург, где в 1918 году создает при Комитете госсооружений учебную мастерскую по проектированию железобетонных сооружений. В годы гражданской войны вернулся в Швейцарию, где в 1924 году защитил диссертацию на ученую степень доктора наук. До 1929 года был доцентом Цюрихского  политехнического института.

В 1929 году ВСНХ СССР пригласил П. Л. Пастернака в Москву для технического руководства Гипростроем. С 1934 года он читает курс по железобетонным конструкциям в  Московском инженерно-строительном институте,  заведует здесь кафедрой, вместе с другими преподавателями подготавливает учебник. Умер П.Л.Пастернак в 1963 году. Именно такой человек и заинтересовал «комсод» ДКиН.

С древнейших времен купол широко применялся в культовых сооружениях из дерева или камня. В общей композиции он почти всегда являлся одним из наиболее эффективных архитектурно-конструктивных элементов всего сооружения в целом. В XVII — XIX веках купол становится одной из доминирующих архитектурных форм не только в церковных зданиях, но и в сооружениях другого функционального назначения. Купол в большинстве случаев завершает, вернее, венчает все сооружение, органично входя в его общую архитектурно-пространственную систему. В отдельных случаях он является самостоятельным сооружением. Например, в таких зданиях, как цирки, выставочные павильоны, аудитории, планетарии, театры и других.

Для большинства здании купол являлся наиболее рациональным, целесообразным решением покрытия. Такие покрытия и конструкции вошли в практику возведения промышленных сооружений, сельскохозяйственных построек, складских зданий. Более точно купол можно определить как пространственную архитектурно-конструктивную форму покрытия сооружения или какой-либо его части.

Точки поверхности купола взаимно сближаются в плоскостях горизонтальных сечений, по направлению к его вершине, и образуют выпуклую снаружи форму покрытия. В геометрическом понятии прямой купол может быть охарактеризован как поверхность вращения, образующая которой пересекается с вертикальной осью.

Купол как тонкостенная сплошная оболочка из железобетона полностью несет на себе функции рабочей и ограждающей конструкции. Он дает наивыгоднейшие конструкции как в отношении расхода материалов, так и в отношении капитальности сооружения. Именно в железобетоне можно было создать идеальную жесткую монолитную конструкцию. Доминирующий характер напряжения в конструкции купола — сжатая оболочка, где сжатие возникает в меридиальном и параллельном направлениях, то есть в кольцах горизонтальных сечений. Сплошная тонкостенная оболочка — это самый простой купол и одновременно это — одно из наиболее характерных и лучших купольных покрытий. Купол-оболочка возводится из одного материала и представляет собой монолитное сооружение. Внутренние и наружные поверхности его могут быть совершенно ровными, гладкими, что часто является одним из его главных привлекательных качеств.

Но тонкостенный купол-оболочка применялся главным образом для небольших по размерам сооружений (с диаметром от 10 до 30 м). Так в СССР к этому времени сплошные купола-оболочки были сооружены, например, для покрытия фойе кинотеатра «Ударник» и театра при первом доме ВЦИК и СНК в Москве. За рубежом был известен железобетонный внешний купол планетария в зоопарке Берлина пролетом в 25 м, с толщиной оболочки в 6 см. Он был построен в щитовой подвижной опалубке с жестким каркасом из металлической арматуры (проект Мацдорфа, Саленге и Эрмиша). Для большеобъёмных зданий тонкостенные купола-оболочки являются уже менее рациональными, так как значительно уменьшается их устойчивость и неизбежно увеличивается расход материала для них.

Купол театра в Новосибирске подобной конструкции самый большой в мире по величине диаметра и    самый тонкостенный по толщине рабочей конструкции. Отношение толщины рабочей конструкции купола к его диаметру составляет 1/750 часть последнего, что соотносительно тоньше в три раза скорлупы куриного яйца, в котором отношение толщины скорлупы к диаметру яйца составляет только 1/250 часть в среднем. По типу своей поверхности он — сферический (шаровой), перекрывающий  здание в плане круглого очертания, а по типу членения основной формы — рассеченный, так как имеет  отсеченную  часть, образованную вертикальной плоскостью сечения.

При функциональном планово-объемном построении здания театра одновременно выбиралось оптимальное архитектурно-конструктивное решение как для всего сооружения в целом, так и для покрытия зрительного зала. Основным  формообразующим началом  для конструкции покрытия явилась функционально-структурная система всего сооружения, в которой суммировались все архитектурные, статические и конструктивные факторы. Поэтому для купола было принято строго сферическое очертание, так как в здании ДКиН  объединялись театр, цирк и планетарий.

Купол воспринимает распор специальным опорным растянутым кольцом, которое, в свою очередь, лежит на сплошном кольце-обвязке, опирающемся на изогнутые колонны каркаса четырехэтажного кольцевого кулуара здания. Купол свободно своим кольцом опирается на кольцо каркаса через прокладку из двух листов оцинкованного железа с прослойкой тавота. Он армирован двумя сетками в разбежку из металлических стержней диаметром 6 и 8 мм, с шагом 200 мм.

В конце 1932 года на заседании «комсода» обсуждалась проблема возведения купола. Было решено возвести по фермам опалубку и поставить их на опору в центр8 амфитеатрального зрительного зала. Гипрострой отказался выполнить эти работы, и тогда по предложению С. А. Полыгалина — главного инженера стройки — было решено собирать сегментные фермы, которые соединять в пространственные блоки (по 2 фермы) на плоском перекрытии вестибюльной части здания, уже возведенной к этому времени а затем «сдвигать» блоки ферм к центральной части амфитеатра.

Этим приемом из процесса возведения данного сооружения убиралась такая трудоемкая операция, как подъем на высоту в 20 м собранных на площадке строительства ферм длиной в 30 м и весом 4 тонны. Летом 1933 года хозрасчетная бригада плотников Гранкина приступила к сборке ферм (по длине равных радиусу круглой части здания). Первую ферму собирали 35 дней, последующие — уже 10 дней. Последнюю ферму при хорошем качестве работ сделали за сутки.

В центре зрительного зала была установлена восьмигранная каркасная опорная башня высотой более 37 м, собранная из круглого леса на болтах и металлических хомутах. Фермы должны были опираться на нее и на стойки у стен кулуаров. Это осуществлялось через бутылочные домкраты и деревянные песочницы. Деревянные песочницы имели поршни (на которые и опирались фермы) и цилиндры, наполненные чистым, промытым песком, и в них имелись отверстия со специальными пробками. После бетонирования купола пробки вынимались, чистый песок под давлением высыпался из цилиндров, поршни опускались в цилиндрах и концы ферм опускались с осадкой всей опалубки и ее отделением от внутренней бетонной поверхности купола.

Фермы «обшили» по обрешетке гладко выструганной рейкой (опалубкой), покрыли ее олифой для отхода рейки от бетона. Бригадир В. Сидоров расчертил на опалубке расположение арматуры (синим карандашом). Блоки ферм надвигали на башню по брускам, смазанным зеленым мылом, при помощи стальных тросов, пропущенных через башню ручными лебедками, установленными внизу. 29 ферм нужно было поставить в течение 29 дней. Четыре часа устанавливали первую пару ферм, а все остальные — 15 дней.

В сентябре 1933 года в Новосибирск приезжал профессор П. Л. Пастернак. Он обследовал качество уже и возведённых железобетонных конструкций здания ДКиН и констатировал, что, «несмотря на большие затруднения в получении материальных ресурсов, и в особенности, оборудования, строительных механизмов... здание вчерне... закончено — вполне справились с трудной задачей как в отношении рациональных методов производства работ, так и их качества».

Осматривая установку ферм для опалубки купола, П. Л. Пастернак так оценил работу: «...что касается устройства опалубки для купола диаметром в 60 м над зрительным залом, то произведенную работу можно оценить как большое и новое достижение в области устройства подмостей и опалубки для сферических куполов больших размеров. Здесь строительная организация дала вполне равноценную с проектной конторой творческую работу, выполняя соответствующие рабочие чертежи прямо прекрасным образом в отношении качества и рациональности методов производства».

В  сентябре   1933 года приступили к бетонированию купола. Верхняя, более пологая его часть бетонировалась вручную (как рекомендовал П. Л. Пастернак), а нижняя, более крутая, торкретировалась в два приема, слоями по 4  см, цемент-пушками. Завершить работы  планировали к октябрю, но пошли дожди, снизилась температура, пошел снег. Бетон кошмами укрывали от холода. 12 мая 1934 года, ровно через три года после закладки здания театра, был распалублен его железобетонный купол. Дефектов в конструкциях не обнаружили, а состояние бетона было признано хорошим. Это была победа строителей — даже несмотря на то, что бетонирование проходило при тяжелых метеорологических условиях, при недостатке квалифицированных кадров.

Для того, чтобы железобетонная оболочка купола не пропускала холод во внутрь здания и сама не подвергалась действиям низких температур и атмосферных осадков, ее внешнюю поверхность обложили пенобетонными плитами толщиной в 12 см (теплоизоляция минерального состава, не подверженная гниению и действию огня, впервые была использована в Новосибирске). Эту работу закончили к осени 1934 года. Затем по куполу установили облегающие его фермы высотой в 2 м. Их обшили плотной обрешеткой, а по ней уложили железную кровлю. Сначала предполагалось сделать ее из железа, обработанного гальваническим способом «под медь».

В июне 1933 года главным архитектором строительства ДКиН становится Б. А. Гордеев, много работавший над этим сооружением. Родился он в Нижнем Новгороде (ныне Горький) в 1903 году, окончил  гимназию  в Москве, в 1926 году окончил Московское высшее технического училище (МВТУ),  выполнив  дипломный проект  на  тему: «Целлюлозная фабрика», под руководством В. А. Веснина (Леонов К.К. Жизнь, отданная городу//Сибирские огни.— 1986. №9-с. 141.).

Еще будучи студентом, Б. Гордеев со своими товарищами С. Тургеневым, В. Каптеровым под руководством профессора Б. А. Коршунова участвовал в конкурсе на проектирование клубов профсоюзов железнодорожников и сахарников, который объявило МАО в 1926 году и на который поступило свыше 100 проектов. По типу «В» они получили премии. Это обстоятельство позволяет сделать вывод, что в Новосибирск Б. Гордеев приехал по рекомендации профессора Б. А. Коршунова, который хорошо знал город и работал над его генеральным планом. Он нарисовал большие перспективы в творческой работе для молодого зодчего (Гордееву было 25 лет) в быстрорастущем городе, который на глазах превращался в столицу Сибири и в скором времени мог стать городом с миллионным населением. Здесь Б. Гордеев работал в разных проектных конторах, а в июне 1933 года поступил в контору строительства ДКиН.

В Новосибирске сохранилось немало сооружений, возведенных по проектам Б. А. Гордеева (часто в соавторстве с архитектором С. П. Тургеневым). Так, в соавторстве с архитекторами Д. М. Агеевым и Б. А. Биткиным он проектировал и строил жилой комплекс Кузбассугля на Красном проспекте, жилой комплекс по улицам Ленина и Челюскинцев в 1928—1930 годах, вслед за кварталом «Печатник», который проектировал профессор Б. А. Коршунов как «сад-квартал нового типа» (1929—1931 годы). Это были новые, невиданные в городе новостройки, вызывающие настоящий энтузиазм у новосибирцев. В Новосибирске Б. А. Гордеев работал совместно с инженером Никитиным (конструктором телебашни «Останкино» в Москве) над проектом и постройкой спортивного комплекса «Динамо», жилкомбината «Динамо» на Красном проспекте, над домом Крайснабсбыта (совместно с С. П. Тургеневым), над проектом Дома Советов (совместно с А. Д. Крячковым и С. П. Тургеневым), над проектом здания вокзала и т.д. В начале 30-х годов Б.Гордеев становится одним из ведущих архитекторов Новосибирска.

На строительство ДКиН он пришел уже опытным проектировщиком и практиком-зодчим, работающим в стиле конструктивизма, понимая архитектуру так же, как и его учителя -г В. А. Веснин и Б. А. Коршунов и другие архитекторы-конструктивисты. Все сооружения в Новосибирске, выполненные по проектам Б. А. Гордеева, в настоящее время являются памятниками архитектуры -времен первых пятилетних планов индустриализации страны и Сибири.

В конторе строительства ДКиН складывался архитектурный коллектив, ведущий работы по реконструкции театра по проекту Второй московской мастерской, Б. А. Гордеев работал совместно с архитектором Н. И. Болотиным, а также с техниками-архитекторами А. П. Мордвовым, В. А. Добролюбовым, Н. М. Фукиным и Б. И. Дмитриевым, ранее участвовавшим в разработке рабочих чертежей при проектировании Дома Советов в Новосибирске (авторы А. Д. Крячков, Б. А. Гордеев, С. П. Тургенев, инженеры-конструкторы Н. В. Никитин, И. В. Косицин, прораб А. Ф. Потапов и др.). Б. И. Дмитриев в 1931 году работал в строительном отделении ХОЗО МВД. Под руководством Б. А. Гордеева он проектировал здание санчасти МВД в Новосибирске, в 1935—1937 годах участвовал в разработке проектов на реконструкцию здания театра «Красный факел».

К ноябрю 1933 года все основные объемы и конструкции здания театра были возведены: вестибюльная часть, зрительный зал с кулуарами, сценическая часть со сценической коробкой, поднявшейся на высоту 44 м, боковые корпуса («артистические уборные»). Предполагалось, что к осени 1934 года театр примет делегатов съезда Советов Западной Сибири. К этому сроку предполагали закончить внутреннюю отделку амфитеатра зрительного зала и вестибюльную часть с гардеробами и фойе на втором этаже. Уже собирались заготавливать мрамор для отделки внутренних помещений. Но с середины 1934 года стройка пошла по иному пути. 

«Новосибирск: что остаётся в наследство…» : Сергей Николаевич Баландин, Владимир Сергеевич Баландин